Везде
Эволюция поведения человека и эволюция общества: некоторые размышления в связи с книгой М.Л. Бутовской и В.В. Ростовцевой (рец. на: М.Л. Бутовская, В.В. Ростовцева. Эволюция альтруизма и кооперации человека: биосоциальная перспектива. М., 2021)
Оглавление
Аннотация Оценить Содержание публикации
Библиография Комментарии
Поделиться
QR
Метрика
Эволюция поведения человека и эволюция общества: некоторые размышления в связи с книгой М.Л. Бутовской и В.В. Ростовцевой (рец. на: М.Л. Бутовская, В.В. Ростовцева. Эволюция альтруизма и кооперации человека: биосоциальная перспектива. М., 2021)
Аннотация
Код статьи
S086954150017943-7-1
DOI
10.31857/S086954150017943-7
Тип публикации
Статья
Статус публикации
Опубликовано
Авторы
Бондаренко Дмитрий Михайлович 
ORCID: 0000-0003-2020-3553
Аффилиация:
Институт Африки Российской академии наук
Национальный исследовательский университет "Высшая школа экономики"
Адрес: Российская Федерация, Москва
Выпуск
№6
Страницы
201-206
Аннотация

  

Источник финансирования
В работе использованы результаты проекта “Антропология социокультурных систем: историческая динамика и региональное многообразие”, выполненного в рамках Программы фундаментальных исследований НИУ ВШЭ в 2021 г.
Классификатор
Дата публикации
23.12.2021
Всего подписок
6
Всего просмотров
57
Оценка читателей
0.0 (0 голосов)
Цитировать Скачать pdf
Доступ к дополнительным сервисам
Дополнительные сервисы только на эту статью
Преимущества сервисов
100 руб. / 1.0 SU
1

2 Вышедшая недавно книга известного антрополога М.Л. Бутовской и ее ученицы В.В. Ростовцевой (Бутовская, Ростовцева 2021) наверняка привлечет к себе внимание коллег фундаментальностью рассматриваемых в ней проблем, четким изложением существующих по их поводу в мировой науке мнений и обоснованием своих подходов к их решению, обилием и разнообразием вводимых авторами в научный оборот собственных полевых материалов. Особую же ценность труду М.Л. Бутовской и В.В. Ростовцевой, на наш взгляд, придает то, что он написан с позиций, обозначенных в подзаголовке книги как “биосоциальная перспектива”. Исследуя поведение человека как обусловленное его и биологической природой, и существованием как члена общества, авторы устанавливают чрезвычайно важную для изучения процессов эволюции методологическую смычку между индивидом и социумом. Тем самым они открывают плодотворную перспективу разрешения одной из ключевых проблем обществознания: противоречия между индивидуалистическими, личными мотивами поведения человека и сущностью социума, членом которого он неизменно является, как системы, объединяющей множество людей, несмотря на несовпадение их частных устремлений.
3 Феномены, рассмотрению которых книга М.Л. Бутовской и В.В. Ростовцевой посвящена в первую очередь, – альтруизм и кооперация – заведомо социальны по своей природе, поскольку подразумевают вовлечение в акты их проявления более одного индивида: альтруизм всегда направлен на кого-то, а кооперация осуществляется с кем-то. Авторы не случайно специально подчеркивают, что альтруизм и кооперация суть “имманентные свойства человеческой социальности” (Бутовская, Ростовцева 2021: 17–24). Однако они проводят многостороннее исследование биологических предпосылок появления этих свойств, рассматривая для этого как сообщества нечеловеческих приматов (макак, шимпанзе, бонобо), так и особенности жизненного цикла и когнитивного развития рода Homo (Бутовская, Ростовцева 2021: 36–58). В итоге М.Л. Бутовская и В.В. Ростовцева делают фундаментальный вывод о том, что человек сформировался и существует как «“гиперкооперативный” вид», и именно этим в значительной степени определяется ход социальной эволюции – социокультурная динамика отдельных обществ и всего человечества на протяжении истории (Бутовская, Ростовцева 2021: 59–78).
4 Как этот важнейший вывод книги, согласующийся с результатами теоретических исследований других ученых (см., например: Boyd, Richerson 2006; Nowak, Highfield 2011) и эмпирическими данными по народам с типологически наиболее архаичными из известных этнографии культурами – эскимосам, !кунг и др. (Flannery, Marcus 2012: 19–39), связан с современными теоретическими исследованиями социальной эволюции, какой вносит вклад в них? На размышления в этом направлении в первую очередь и натолкнуло нас прочтение книги М.Л. Бутовской и В.В. Ростовцевой. Прежде всего, необходимо отметить, что содержащиеся в ней анализ и выводы напрямую соотносятся с теорией коллективного действия (collective action theory), которая ныне становится все более популярной в антропологии (включающей в себя, в частности, в США археологию) благодаря работам Р.Э. Блэнтона и Л.Ф. Фаргера (Blanton, Fargher 2008; 2009; 2016), а также Д.М. Карбальо, Р.Дж. Чакона, Р.Дж. Мендосы и др. (см., например: Carballo 2013; Chacon, Mendoza 2017). Примечательно, что в трудах ряда авторов теория коллективного действия сочетается с теорией игр (Lewellen 2003: 96–110; Lozny 2010), которой уделено много внимания и в книге М.Л. Бутовской и В.В. Ростовцевой (Бутовская, Ростовцева 2021: 79–126).
5 В теории коллективного действия, как и в построениях М.Л. Бутовской и В.В. Ростовцевой, основой социальных трансформаций предстает кооперация индивидов в обществе. В то же время основные разработчики этой теории Р.Э. Блэнтон и Л.Ф. Фаргер, в противоположность М.Л. Бутовской и В.В. Ростовцевой, крайне скептически, если не сказать негативно, относятся к “идее, что альтруизм… должен быть краеугольным камнем человеческой способности к кооперированию” на том основании, что в ее основе лежит представление о человеке как гиперкооперативном виде. “Из этого следует, что альтруистическая человеческая природа должна являться основой для кооперации, потому что альтернатива – эгоистическая человеческая природа – принесла бы социальный хаос” (Blanton, Fargher 2016: 10). Р.Э. Блэнтон и Л.Ф. Фаргер не согласны с этим и посвятили целую главу критике своих оппонентов (Blanton, Fargher 2016: 9–28), к числу которых можно причислить М.Л. Бутовскую и В.В. Ростовцеву. Р.Э. Блэнтон, Л.Ф. Фаргер и другие антропологи и археологи-сторонники теории коллективного действия склонны объяснять кооперацию в обществе и связанное с ней коллективное принятие его членами устанавливающихся социальных норм в духе разработанной в социальной философии теории коллективного принятия институтов (collective acceptance theory of institutions). Эта теория утверждает, что люди принимают общественные институты потому, что их образование или изменение всегда есть результат коллективных действий. Люди создают и трансформируют институты коллективно, при этом они принимают налагаемые определяющими функционирование институтов нормами ограничения на поведение индивидов, потому что относятся к ним как к выработанным конвенционально ими самими, а не навязанным какими-либо внешними силами (Searle 1995; 2010; Tuomela 2002; 2007; 2013; Sintonen et al. 2003: 169–278; Ziv, Schmid 2014).
6 В расхождениях во взглядах М.Л. Бутовской и В.В. Ростовцевой, с одной стороны, и, например, Р.Э. Блэнтона и Л.Ф. Фаргера – с другой нетрудно заметить отражение практически вечной дискуссии о соотношении в человеке биологического и социального и значении этого соотношения для общества и его социокультурной истории. Подход М.Л. Бутовской и В.В. Ростовцевой основан на убежденности в двухчастной, биосоциальной, природе человека и, соответственно, обусловленности его поведения. В теориях же коллективного действия и коллективного принятия институтов биосоциальная основа поведения человека в обществе фактически редуцируется до ее социальной составляющей. Движущей силой кооперации индивидов в социуме для сторонников этих теорий является не биологически заложенный в природе человека и проявляющийся в его общественном поведении альтруизм, а, наоборот, социальный эгоизм – осознанное стремление к достижению в обществе личных целей. Когда личные цели значительной части членов общества совпадают, они кооперируются во имя их достижения и в результате изменяют общество, трансформируя систему социальных институтов, каковой любое общество, по сути дела, и является. В то же время один из важнейших тезисов М.Л. Бутовской и В.В. Ростовцевой, отстаиваемый ими на всем протяжении книги, – о неразрывности связи между кооперацией и альтруизмом: “альтруизм является необходимой предпосылкой установления взаимной кооперации…” (Бутовская, Ростовцева 2021: 10).
7 Но является ли это расхождение во взглядах сторонников альтруизма и эгоизма как основы кооперации непреодолимым? Пожалуй, да, если понимать альтруизм исключительно буквально – как “…безвозмездное пожертвование собственными интересами… в пользу другого организма или группы” (Бутовская, Ростовцева 2021: 10). Вероятно, такое поведение возможно для отдельных индивидов в определенных ситуациях. Но оно не является доминирующим типом альтруистического поведения человека и не способно определять столь широко распространенный феномен, как общественная кооперация. Даже простой жизненный опыт подсказывает нам, что гораздо чаще альтруизм оказывается желанием сделать добро ближнему, но при этом получить благо и для себя; благо, которое может быть совершенно иного рода и отложенным во времени. Например, рассматривая известные этнографам (в частности, у !кунг) случаи гостеприимства охотников и собирателей по отношению к попавшим в беду не-родственникам, К. Флэннери и Дж. Маркус задаются вопросом: не лучше ли при их объяснении не вести речь об альтруизме, а предположить, что таким путем хозяева аккумулируют социальные обязательства других людей как ценность в обществе, где запрещено накопление материальных богатств (Flannery, Marcus 2012: 33–34)? Конечно, в этой же связи сразу вспоминается и такое хрестоматийное для антропологии явление, как потлач у индейцев побережья Тихого океана на северо-западе Северной Америки: как известно, отдавая другим людям свои материальные богатства, организатор потлача получал от них в ответ социальные обязательства, предполагавшие возможность повышения его социального статуса. В то же время любое общество устанавливает санкции для тех, чье поведение оказывается эгоистичным настолько, что его признают антиобщественным.
8 Иначе говоря, в реальности кооперация в обществе основана не на крайних формах полного альтруизма или абсолютного эгоизма, а на поведении человека, мотивированном одновременно альтруизмом – стремлением сделать добро ближнему – и эгоизмом – желанием все же получить за это отдачу. «Суть реципрокности, – пишут М.Л. Бутовская и В.В. Ростовцева, – заключается в ожидании взаимности от партнера в будущем, то есть “я поступлю альтруистично по отношению к тебе сейчас, потому что полагаю, что в будущем ты отплатишь мне взаимностью”» (Бутовская, Ростовцева 2021: 18–19). Еще в древнем Риме нашли точную языковую формулу для выражения этого основополагающего принципа человеческого общежития: do ut des – “даю, чтобы ты дал”. Именно взаимность, обоюдная направленность этих отношений и обуславливает кооперацию как способ установления и поддержания социальных связей, превращающих группу индивидов в социум. Если метафорически рассуждать в категориях К. Леви-Стросса, то эта взаимность – реципрокность – предстает медиатором в бинарной оппозиции “альтруизм – эгоизм”, снимающим противоречие между ее сторонами, подобно тому, как в леви-строссовском анализе мифов, например, медиатор вода устраняет противоположность сторон в бинарной оппозиции “земля – небо”. То, что эволюционные биологи называют реципрокным альтруизмом (Trivers 1971), если посмотреть на явление с другой стороны бинарной оппозиции, вполне могло бы называться реципрокным эгоизмом.
9 Поскольку социальные связи существуют не только между индивидами, но и между их объединениями различного масштаба и уровня сложности, имеющими коллективные цели и волю, реципрокность выступает медиатором в альтруистически-эгоистических отношениях и между ними. Например, в архаических обществах реципрокные отношения устанавливались между линиджами (Friedman, Rowlands 1977). Специалисты в области типологии празднеств в архаических культурах выделяют в особый широко распространенный вид “реципрокные празднества” (reciprocal feasts), главный смысл которых заключался именно в установлении и поддержании связей между социальными группами (Perodie 2001: 201–205).
10 Врожденная склонность людей к “эгоистическому альтруизму” и кооперации не означает заведомого восприятия ими полного межличностного и общественного равенства как нормы и неизменного стремления человеческих сообществ к нему. Если не считать обществ ХХ в. с коммунистической идеологией, утопических коммун, возникавших в основном в XIX–XX вв., и некоторых современных субкультурных сообществ, это характерно только для части социумов охотников и собирателей, причем и им достичь действительной эгалитарности на практике удается редко, а ее поддержание в таких случаях требует от всего общества колоссальных усилий (Flannery, Marcus 2012: 37–39; Artemova 2020; Butovskaya 2020; Finlayson 2020). Реципрокность же не обязательно подразумевает эквивалентность с точки зрения вида и объема оказываемых контрагентами друг другу услуг. Более того, “асимметричная реципрокность” (Orenstein 1981) становится все более широко распространенным явлением по мере нарастания в обществе социального неравенства. В частности, асимметричная реципрокность ярко проявляется в вождествах (Johnson, Earle 2000: 276, 288, 291–292). В процессе же образования государства реципрокность как постулат о якобы взаимовыгодности обмена услугами между управляющими и управляемыми превращается в первооснову его идеологии (Claessen, Skalník 1978; Claessen, Oosten 1996). Особенно важно подчеркнуть, что “реципрокные обязательства играют важную роль в развитии модели отношений” в том или ином обществе (Claessen 2000: 132), т.е. в определении форм социальных институтов и особенностей их взаимодействия в нем на всем протяжении социокультурной истории человечества начиная с ее самых ранних фаз (Johnson, Earle 2000: 47–50, 131–133; Бутовская, Ростовцева 2021: 140–143). В свою очередь, эти институты образуют систему, в качественных трансформациях которой и заключается процесс социальной эволюции (Bondarenko et al. 2020).
11 Конечно, круг поднимаемых М.Л. Бутовской и В.В. Ростовцевой научных проблем шире освещенного нами. Мы же вынужденно кратко изложили порожденные прочтением их книги мысли по поводу тех затронутых в ней тем, которые представляются важнейшими с точки зрения дальнейшего развития теории социальной эволюции.

Библиография

1. Artemova O.Yu. Equality as a Human Categorical Imperative // Первобытная археология. Журнал междисциплинарных исследований. 2020. № 1. C. 64–91.

2. Blanton R.E., Fargher L.F. Collective Action in the Formation of Pre-Modern States. N.Y.: Springer, 2008.

3. Blanton R.E., Fargher L.F. Collective Action in the Evolution of Pre-Modern States // Social Evolution and History. 2009. Vol. 8, Iss. 2. P. 133–166.

4. Blanton R.E., Fargher L.F. How Humans Cooperate: Confronting the Challenges of Collective Action. Boulder: University Press of Colorado, 2016.

5. Bondarenko D.M., Kowalewski S.A., Small D.B. (eds.). The Evolution of Social Institutions: Interdisciplinary Perspectives. Cham: Springer, 2020.

6. Boyd R., Richerson P.J. Culture and the Evolution of Human Social Instincts // Roots of Human Sociality: Culture, Cognition, and Interaction / Eds. N.J. Enfield, S. Levinson. Oxford: Berg, 2006. P. 453–477.

7. Butovskaya M.L. Primates as Living Links to Our Past: Variations in Hierarchy Steepness but Not Real Egalitarianism // Первобытная археология. Журнал междисциплинарных исследований. 2020. № 1. C. 13–26.

8. Carballo D.M. (ed.). Cooperation and Collective Action: Archaeological Perspectives. Boulder: University Press of Colorado, 2013.

9. Chacon R.J., Mendoza R.G. (eds.). Feast, Famine or Fighting? Multiple Pathways to Social Complexity. N.Y.: Springer, 2017.

10. Claessen H.J.M. Structural Change. Evolution and Evolutionism in Cultural Anthropology. Leiden: Leiden University Press, 2000.

11. Claessen H.J.M., Oosten J. (eds.). Ideology and the Formation of Early States. Leiden: Brill, 1996.

12. Claessen H.J.M., Skalník P. (eds.). The Early State. The Hague: Mouton, 1978.

13. Finlayson B. Egalitarian Societies and the Earliest Neolithic of Southwest Asia // Первобытная археология. Журнал междисциплинарных исследований. 2020. № 1. C. 27–43.

14. Flannery K., Marcus J. The Creation of Inequality: How Our Prehistoric Ancestors Set the Stage for Monarchy, Slavery, and Empire. Cambridge; London: Harvard University Press, 2012.

15. Friedman J., Rowlands M. Notes towards an Epigenetic Model of the Evolution of “Civilization” // The Evolution of Social Systems / Eds. J. Friedman, M. Rowlands. L.: Duckworth, 1977. P. 201–276.

16. Johnson A.W., Earle T.K. The Evolution of Human Societies: from Foraging Group to Agrarian State. 2nd ed. Stanford: Stanford University Press, 2000.

17. Lewellen T.C. Political Anthropology. An Introduction. 3rd ed. Westport; London: Praeger, 2003.

18. Lozny L.L. Cooperation or Competition? Is Collective Action a Viable Way to Build Sustainable Political Regimes? // Social Evolution and History. 2010. Vol. 9, Iss. 2. P. 173–205.

19. Nowak M.A., Highfield R. Supercooperators: Altruism, Evolution, and Why We Need Each Other to Succeed. N.Y.: Free Press, 2011.

20. Orenstein H. Asymmetrical Reciprocity: A Contribution to the Theory of Political Legitimation // Current Anthropology. 1981. Vol. 21, Iss. 1. P. 69–91.

21. Perodie J.R. Feasting for Prosperity: A Study of Southern Northwest Coast Feasting // Feasts: Archaeological and Ethnographic Perspectives on Food, Politics, and Power / Eds. M. Dietler, B. Hayden. Washington; London: Smithsonian Institution Press, 2001. P. 185–214.

22. Searle J. The Construction of Social Reality. L.: Penguin, 1995.

23. Searle J. Making the Social World: The Structure of Human Civilization. Oxford: Oxford University Press, 2010.

24. Sintonen M., Ylikoski P., Miller K. (eds.). Realism in Action: Essays in the Philosophy of the Social Sciences. Dordrecht: Kluwer Academic Publishers, 2003.

25. Trivers R.L. The Evolution of Reciprocal Altruism // Quarterly Review of Biology. 1971. Vol. 1, Iss. 1. P. 35–57.

26. Tuomela R. The Philosophy of Social Practices: A Collective Acceptance View. Cambridge: Cambridge University Press, 2002.

27. Tuomela R. The Philosophy of Sociality: The Shared Point of View. Oxford: Oxford University Press, 2007.

28. Tuomela R. Social Ontology: Collective Intentionality and Group Agents. N.Y.: Oxford University Press, 2013.

29. Ziv A.K., Schmid H.B. (eds.). Institutions, Emotions, and Group Agents: Contributions to Social Ontology. Dordrecht: Springer, 2014.

Комментарии

Сообщения не найдены

Написать отзыв
Перевести