Для подавляющего большинства людей на планете нынешняя пандемия COVID-19 – это не только реальная угроза заразиться, заболеть и потерять жизнь, но и бесконечный информационный шум по этому поводу. Скрыться от смертельно опасного вируса становится все сложнее, но еще сложнее оказывается отстраниться от потока новостей и разного рода слухов, сопровождающего его циркуляцию. Сказанное позволяет считать распространение COVID-19, помимо прочего, еще и дискурсивным событием. В разговор о пандемии вовлечены все группы общества, но наиболее значимыми участниками дискуссии выступают ученые-вирусологи, врачи, политики, интеллектуалы. То, что говорят первые и вторые, интересует всех, поскольку общественность именно их считает главными экспертами в подобного рода вопросах. То, что говорят политики, обращает на себя внимание лишь потому, что от этих слов зависят принимаемые решения и конкретные административные меры. То, что говорят интеллектуалы, нередко идет вразрез с позицией других лидеров общественного мнения. В современном мире интеллектуалы выступают носителями критического мышления – они придерживаются картезианского принципа “сомневаюсь, значит, существую”. Именно эти люди претендуют на то, чтобы быть совестью нации, передовым и независимым голосом меньшинства.

До наступления Просвещения и распространения всеобщей грамотности интеллектуалом мог считаться любой образованный человек, впоследствии к ним относили в основном людей, связанных с литературой и журналистикой. В ХХ в. признаками интеллектуала стали научная работа и преподавание в университете. По словам М. Фуко, если прежде интеллектуалы были универсалами, ведущими свое происхождение от юристов, то в наше время они могут быть специалистами в разных узких вопросах, включая естествознание. Тем не менее их по-прежнему выдает особая политическая позиция: готовность дистанцироваться от правящей власти и говорить от имени остальной части общества (<em>Фуко</em> 2002: 205–206).

Научное наблюдение за интеллектуалами в ходе пандемии позволяет отметить следующее: все, что они делают, сводится к произносимым ими словам и произведенным текстам. Это люди, которые пишут и говорят о пандемии – пишущие машины и говорящие головы. Обнаружить что-то еще помимо этого в местах, которые связаны с интеллектуалами, практически невозможно. Их тексты лишены просторечий и выстроены по нормам письменной речи. В тех случаях, когда они говорят – именно как интеллектуалы, – они прежде всего воспроизводят собственные тексты. По этой причине то, <em>как</em> они говорят, уходит на задний план, а на передний выходит то, <em>что</em> они говорят. Благодаря интеллектуалам огромное разнообразие высказываний о пандемии вызывает бурное обсуждение. Возникшая в начале 2020 г. дискуссия о коронавирусе уже превратилась в культурное явление. Качество и острота этой дискуссии обусловлены масштабностью фигур участвующих в ней интеллектуалов, смысловой насыщенностью произносимых/написанных ими текстов и критической политической позицией, которую они заняли. В рамках предлагаемой статьи внимание акцентируется на позициях по пандемии трех наиболее ярких интеллектуалов нашего времени, сумевших придать общему разговору о COVID-19 особую значимость и остроту.

<strong>“</strong><strong>Наше общество больше не верит ни во что, кроме голой жизни</strong><strong>”</strong><strong> </strong><strong>(</strong><em><strong>Агамбен</strong></em><strong>)</strong>

Итальянский философ и эссеист Джорджо Агамбен инициировал дискуссию о пандемии коронавирусной инфекции одним из первых в Европе. Этому способствовало и то, что у него уже имелись наработки в осмыслении проблем мобилизации власти, чрезвычайного положения (ЧП) и биополитики (<em>Агамбен</em> 2011), и то, что у него были связи с издательством <em>Quodlibe</em><em>t</em> в г. Мачерате, на сайте которого с мая 2017 г. он начал вести собственную колонку, и то, что именно Италия в 2020 г. стала первой европейской страной, столкнувшейся с пандемией. Агамбен начал эту дискуссию как публичный интеллектуал, склонный к отрицанию насилия и неприемлющий посягательств на гражданские свободы. Публикуемые им на сайте <em>Quodlibet</em> эссе вызвали широкое обсуждение в разных странах. В России их также активно комментировали (<em>Боссонг</em> 2020; <em>Вагнер </em>2020;<em> </em><em>Жайворонок </em>2020; <em>Каспэ</em> 2020а, 2020б; <em>Козенко</em> 2020; <em>Руднев</em> 2020).

26 февраля 2020 г. Агамбен опубликовал эссе “Изобретение пандемии” (<em>Agamben</em> 2020a), в котором предстал скептиком, отвергающим реальность пандемии и уверенным в том, что власти используют коронавирус как повод для установления более жесткого контроля над обществом. Точно взвешивая каждую фразу, Агамбен выразил свое мнение о происходящем следующим образом:

Подсчитано, что только 4% пациентов нуждаются в госпитализации в реанимацию… Если это реальная ситуация, почему средства массовой информации и власти работают над распространением атмосферы паники, вызывая настоящее исключительное положение с серьезными ограничениями передвижения и приостановкой нормального функционирования условий жизни и труда во всех регионах? Два фактора могут помочь объяснить такое непропорциональное поведение. Прежде всего снова наблюдается растущая тенденция использовать состояние исключения как нормальную парадигму правления… Другой фактор, не менее тревожный, – это страх, который в последние годы, очевидно, распространился в сознании людей и который выливается в реальную потребность в состояниях коллективной паники, идеальным предлогом для которой все еще является эпидемия (<em>Agamben</em> 2020a).

Эта критическая позиция была сформулирована всего пять дней спустя после того, как в Ломбардии начали регистрировать первые случаи заражения коронавирусом и почти через месяц после того, как 31 января 2020 г. правительство Италии ввело режим ЧП, прервав авиасообщение с Китаем, где образовался первый очаг инфекции. Количество заболевших в Италии в первую неделю распространения вируса SARS-CoV-2 быстро росло, но все еще не было угрожающим, из чего Агамбен и мог допустить, что правительство действует неправомерно. С его точки зрения, вводя режим ЧП, итальянские власти поступили так же, как Гитлер в Германии в 1933 г. и как власти США в 2001 г., т.е. узаконили фактическое беззаконие и редуцировали полноценную в обычных условиях человеческую жизнь до состояния “голой жизни” – когда от человека не остается ничего, кроме потребности выжить, а всякая его правовая идентичность исчезает (<em>Агамбен</em> 2011: 7–12). Принятые на исходе января 2020 г. в Италии чрезвычайные меры включали установление контроля за всеми прибывшими из Китая – как китайцами, так и гражданами Италии, которые могли иметь с ними контакты, – их изоляцию и медицинское наблюдение за ними (Интерфакс 2020; Страновой обзор 2020: 2).

Высказывания Агамбена вызвали реакцию в сообществе европейских интеллектуалов. Уже 27 февраля 2020 г. Жан-Люк Нанси – одна из наиболее заметных фигур во Франции – ответил Агамбену на сайте <em>Quodlibet</em>:

Дружище Джорджо Агамбен утверждает, что коронавирус почти не отличается от обычного гриппа. Он забывает, что от “нормального” гриппа есть вакцина, которая доказала свою эффективность… Джорджо заявляет, что правительства используют всевозможные предлоги, чтобы непрерывно устанавливать чрезвычайное положение. Но он не отмечает того факта, что чрезвычайная ситуация действительно становится правилом в мире, где технические взаимосвязи всех видов (передвижение, перемещения любого типа, пропитка или распространение разных веществ и т.д.) достигают доселе невиданной интенсивности, которая растет теми же темпами, что и население… Нам следует быть осторожными, чтобы не промахнуться – под вопросом целая цивилизация, в этом нет никаких сомнений… Почти тридцать лет назад врачи решили, что мне нужна пересадка сердца. Джорджо был одним из немногих, кто посоветовал мне не слушать их. Если бы я последовал его совету, я бы, вероятно, довольно скоро умер (<em>Нанси</em> 2020).

9 марта 2020 г. власти Италии прибегли к новым противоэпидемическим мерам: был продлен режим ЧП и введена домашняя самоизоляция в Ломбардии, Венето, Эмилии-Романье, Пьемонте и Марке, запрещены публичные мероприятия и поездки, закрыты школы и общественные места, приостановлено отправление религиозных ритуалов, включая свадьбы и похороны, введены ограничения на часы работы баров и ресторанов, введен запрет на свободный выход из дома; за нарушение принятых мер введены серьезные штрафы и аресты. Кроме того, был ограничен въезд в Италию иностранцам (Страновой обзор 2020: 4–5). Агамбен практически сразу откликнулся на эти события, опубликовав новое эссе, в котором продолжил рассуждения о сфабрикованности пандемии и нагнетании паники:

Одно из самых бесчеловечных последствий паники, которую всеми силами пытаются распространить в Италии в связи с так наз. эпидемией коронавируса, скрыто все в той же идее заражения, что лежит в основе чрезвычайного положения, объявленного властью… Еще более печальным, чем ограничение свобод, подразумеваемое этими решениями… является деградация отношений между людьми, которую они могут порождать. К другому человеку, кем бы он ни был, даже к любимому, нельзя подходить или прикасаться, и между вами и им должно быть расстояние, которое, по мнению некоторых, составляет не менее метра, но, по последним предложениям так наз. экспертов, оно должно составлять 4,5 м… Ближний закончился. Возможно, учитывая этическую непоследовательность наших властей, эти решения продиктованы намерением спровоцировать тот же самый страх. те, кто нами правит, уже неоднократно пытались достичь подобной ситуации: когда университеты и школы закрылись бы раз и навсегда, уроки давались бы только в интернете, мы перестали бы встречаться и разговаривать о политике или культуре и обменивались бы только цифровыми сообщениями (<em>Agamben</em> 2020b).

Это высказывание вызвало бурную реакцию в итальянских СМИ, поэтому спустя шесть дней Агамбену вновь пришлось говорить о нагнетании паники, разрыве привычных социальных связей и других последствиях режима ЧП. Появление его очередного эссе совпало с решением итальянского правительства от 17 марта 2020 г. о выделении 85 млн евро на развитие онлайн-образования и поддержку родителей в период закрытия школ (Страновой обзор 2020: 14). Переход итальянских школьников и студентов на дистанционный формат обучения стал для Агамбена поводом заявить следующее:

Первое, что ясно показывает парализовавшая страну волна паники, это то, что наше общество больше не верит ни во что, кроме голой жизни. итальянцы готовы пожертвовать практически всем: нормальными условиями жизни, социальными отношениями, работой, даже дружбой, привязанностями, религиозными и политическими убеждениями, чтобы не заболеть. Голая жизнь и страх потерять ее – не объединяют людей, но ослепляют и разделяют их… Другая вещь… заключается в том, что состояние исключения, к которому правительства давно приучили нас, действительно стало нормальным состоянием… Чрезвычайные меры фактически обязывают нас жить в условиях комендантского часа. Но война с невидимым врагом, который может скрываться в любом другом человеке, – самая абсурдная из войн… Беспокоит не столько настоящее или не только настоящее, сколько то, что придет потом. Как после войн в наследство миру была оставлена целая серия неблагоприятных технологий – от колючей проволоки до атомных электростанций, – так и, весьма вероятно, что после экспериментов в области здравоохранения, которые до этого в реальности не удавалось проводить, власти сделают все, чтобы университеты и школы закрылись… чтобы везде, где это возможно, машины заменяли любой контакт – любую заразу – между людьми (<em>Agamben</em> 2020c).

Еще через десять дней Агамбен, задавшись вопросом, почему итальянское общество столь легко согласилось с введением режима ЧП, дал свои варианты ответа:

Гипотеза, которую я хотел бы предложить, заключается в том, что каким-то образом, пусть и бессознательно, чума уже давно к нам пришла и что очевидно условия жизни людей уже давно стали такими, и внезапного звонка было достаточно, чтобы они проявились такими, какими они уже были – т.е. невыносимыми, как во время чумы… Никогда прежде мы не были свидетелями зрелища, типичного для религий во времена кризиса… И вот что еще дает пищу для размышлений: очевидный крах разделяемых повсеместно убеждений и мнений. Казалось бы, люди больше ни во что не верят, за исключением голого биологического существования, которое должно быть сохранено любой ценой. Но на страхе потерять жизнь может быть основана только тирания, только чудовищный Левиафан с обнаженным мечом (<em>Agamben</em> 2020d).

Поднимая этот вопрос, Агамбен, похоже, получил возможность удостовериться, что его собственная политическая позиция интеллектуала не совпадает с выбором подавляющего большинства итальянского общества.

10 апреля 2020 г. правительство Италии приняло решение о продлении всех ранее введенных мер по противодействию пандемии на период до 3 мая 2020 г. К этому моменту страна уже стала мировым лидером по количеству зараженных и умерших от COVID-19. МЧС Италии приняло решение о создании врачебной группы экстренного реагирования для помощи регионам с наиболее сложной ситуацией. В страну стала поступать гуманитарная помощь из Китая, России и других государств (Страновой обзор 2020: 6, 9, 16–17). О сфабрикованности пандемии говорить было уже невозможно, и поэтому Агамбен переключился на обсуждение изменений в социальной жизни, вызванных чрезвычайными мерами – что не могло не беспокоить огромное число людей как в Италии, так и за ее пределами. Поводом для очередного высказывания интеллектуала стал появившийся приблизительно в этот период новый термин “социальное дистанцирование”:

Хотя этот термин, вероятно, был взят в качестве эвфемизма для использовавшегося до сих пор неприятного термина “изоляция”, нам придется выяснить, каким может быть политический порядок, основанный на нем… Хотя, как всегда, находится дурачье, которое предполагает, что возникшую ситуацию, безусловно, можно считать положительной и что новые цифровые технологии уже давно сделали возможным счастливое общение на расстоянии, я не верю, что общество, основанное на “социальном дистанцировании”, является гуманным и политически жизнеспособным… оно останется таким же, каким мы видим его сегодня вокруг нас, – разреженной массой, основанной на запрете, но именно поэтому особенно плотной и терпеливой (<em>Agamben</em> 2020e).

Продолжая размышлять о переменах в социальной жизни, вызванных очередным решением властей о продлении режима ЧП, в своем тексте от 13 апреля Агамбен пытается проанализировать причины моральной и политической деградации итальянского общества, когда даже священники и юристы отказываются от исполнения своего долга – заботиться о страждущих:

Я хотел бы обсудить с вами один вопрос, о котором я не перестаю думать уже больше месяца. Как могло случиться, что целая страна рухнула морально и политически перед лицом болезни и даже этого не осознала? Слова, которые я использовал, чтобы сформулировать этот вопрос, все до одного были тщательно продуманы… Принцип, который гласит, что нужно отречься от добра, чтобы спасти добро, так же ложен и противоречив, как и принцип, согласно которому, чтобы защитить свободу, нужно отречься от свободы (<em>Agamben</em> 2020f).

14 апреля после длительного локдауна и в связи с ослаблением пандемии итальянские власти начали снимать введенные ограничения. Стали открываться некоторые магазины, в том числе детские. В ответ на принятые решения 20 и 24 апреля Агамбен разместил на сайте <em>Quodlibet</em> две пространные реплики о том, как изменилось общество за прошедшие месяцы. Прежде всего, он отметил следующее: “Как и следовало ожидать и как мы пытались напомнить тем, кто предпочитал закрывать глаза и уши, так наз. фаза 2 или возвращение к норме будет еще хуже, чем все, что мы пережили до сих пор”. Особое внимание он обратил на то, что лицам старше 70 лет было запрещено возвращаться к привычной социальной жизни. Философ, относящийся по возрасту именно к этой категории, назвал такое решение “неконституционной дискриминацией”, создающей “группу граждан класса В”, которые останутся лишенными свободы и будут подвергнуты рискам, способным нанести вред здоровью<em> </em>(<em>Agamben</em> 2020g). Агамбен отметил и то обстоятельство, что хотя умерших от коронавируса меньше, чем от прочих болезней, тем не менее именно пандемия COVID-19 вызвала введение режима ЧП и появление “нового деспотизма”:

В Италии… мы уже давно привыкли к чрезвычайным указам исполнительной власти, которая таким образом подменяет законодательную власть и фактически отменяет принцип разделения властей, на котором основывается демократия. А надзор, осуществляемый с помощью видеокамер и теперь уже, как предлагается, с помощью мобильных телефонов, намного превосходит любые формы надзора, осуществляемые при тоталитарных режимах, таких как фашизм или нацизм (<em>Agamben</em> 2020h).

Ослабление пандемии в Италии и постепенная отмена ограничительных мер на рубеже апреля–мая 2020 г. подтолкнули Агамбена к интеллектуальному подведению итогов пережитой им ситуации. Последовавшие одна за другой новые реплики стали уже не столько откликом на принимаемые властями противоэпидемические меры, сколько попыткой понять, что произошло, почему это стало возможным и какие последствия вызвало. В эссе с примечательным названием “О правде и лжи” интеллектуал прибегнул к расширительному использованию собственной концепции ЧП. Так, он заметил, что власть не только ограничила конституционные права граждан на свободу передвижения и иные формы активности, но и права, “которые не закреплены ни в одной конституции: право на истину, потребность в правдивом слове” (<em>Agamben</em> 2020i). По Агамбену, меры, принятые для противодействия пандемии, следовало бы подвергнуть осмыслению, но вместо этого был введен тотальный запрет на анализ и свободный обмен мнениями:

То, что мы переживаем, прежде чем стать беспрецедентным манипулированием свободами каждого, на самом деле является гигантской операцией по фальсификации истины. Если люди соглашаются ограничить свою личную свободу, то это происходит потому, что они без всякой проверки принимают за истину данные и мнения, которые предоставляют средства массовой информации (Ibid.).

К тому же реклама отучила людей мыслить критически, но теперь, во времена пандемии и шквала связанной с ней информации в абсолют возвели даже не отсутствие мысли, а ложь. “Человечество вступает в такую фазу своей истории, когда истина сводится к моменту в продвижении лжи. Правда состоит в том, что ложные высказывания должны быть истинными даже тогда, когда их лживость доказана. Но таким образом сам язык, как место высказывания истины, конфискуется у человека” (Ibid.). Подводя итог своим рассуждениям, Агамбен призвал своих читателей сопротивляться лжи и заняться поисками “истинного слова”, которое в сложившихся исторических обстоятельствах является высшей ценностью.

Начиная с мая 2020 г., когда эпидемическая ситуация в Италии стабилизировалась, Агамбен сконцентрировался на общефилософских вопросах, связанных с политикой ограничения свобод в период пандемии. Философ говорит об опасности не столько вируса, сколько административно-политических мер борьбы с ним, и приходит к выводу, что общество должно оставаться крайне внимательным к тому, в каком направлении эволюционирует власть в условиях ЧП, и не допускать соскальзывания в тоталитаризм даже во имя лучших целей. В своих последующих эссе (см., напр.: <em>Agamben</em> 2020j, 2020k и др. работы автора) Агамбен занял позицию непримиримого защитника гражданских свобод, продолжая сигнализировать в своей колонке на сайте <em>Quodlibet</em> о все новых реальных и потенциальных грозящих обществу опасностях, в связи с настойчивыми попытками властей взять под контроль социальную жизнь во имя победы над вирусом.

<strong>“</strong><strong>Коронавирус… заставит нас заново изобрести коммунизм</strong><strong>”</strong><strong> </strong><strong>(</strong><em><strong>Жижек</strong></em><strong>)</strong>

Словенский философ Славой Жижек – еще одна звезда современной европейской мысли, включился в дискуссию о коронавирусной инфекции даже чуть раньше Агамбена. Еще до того, как SARS-CoV-2 пришел в Европу, интеллектуал отреагировал на новости о начале его распространения в китайском Ухане. В своей первой реплике о новом заболевании он задает три вопроса: как бороться с неизвестным вирусом? не является ли многомиллионный Ухань с его опустевшими улицами прообразом города будущего? почему европейцы остаются расистами, желая, чтобы всех китайцев посадили на карантин? Жижек дал весьма примечательный ответ на первый вопрос: “Одно можно сказать точно: изоляция и дальнейший карантин явно не помогут. Необходимы полная, безоговорочная солидарность и глобально скоординированный ответ, новая форма того, что когда-то называлось коммунизмом” (<em>Zizek</em><em> </em>2020g). Заявление Жижека, сделанное в начале февраля, в Европе еще некому было по-настоящему оценить, но спустя всего месяц оно приобрело свой законченный смысл. Как и Агамбен, Жижек говорил о важности солидарности и сотрудничества, используя, однако, не либеральный тезис о гражданских свободах, а левый – о коммунизме. Отличие же позиций Жижека и итальянского коллеги состояло в готовности первого с самого начала признать факт существования коронавируса, как и факт его смертельной опасности.

Откликаясь на новости о случае с круизным лайнером “Diamond Princess”, оказавшемся на карантине в порту Иокогамы вместе с 3700 пассажирами (ТАСС 2020), 14 февраля 2020 г. Жижек опубликовал эссе, в котором красноречиво заявил, что «все мы находимся в одной лодке, и она называется “Diamond Princess”». Размышляя о ситуации с пассажирами лайнера, интеллектуал подверг критике политику китайского руководства, скрывающего информацию о масштабах эпидемии от своих граждан. При этом он признал, что авторитарный режим КНР способен справиться с коронавирусным вызовом, тогда как для либерально-демократического мира это будет проблемой:

Во время эпидемии государство должно быть сильным, потому что необходимо принимать широкомасштабные меры и обеспечивать соблюдение военной дисциплины (например, карантина). Китаю удалось изолировать десятки миллионов людей. Представьте на мгновение такую массовую эпидемию в Соединенных Штатах, сможет ли государство применить те же меры? Спорим, что тысячи вооруженных либертарианцев прорвутся через дорогу, подозревая, что карантин является государственным заговором<em> </em>(<em>Zizek</em> 2020h).

20 февраля, когда в Италии и других европейских странах уже было объявлено об угрозе коронавирусной инфекции, Жижек задался вопросом: как общество сможет признать факт разрастающейся эпидемии? Оттолкнувшись от широко известной концепции Элизабет Кюблер-Росс о пяти стадиях реакции на информацию о неизбежной смерти – отрицание, гнев, торг, депрессия, принятие, – Жижек заключил, что и все прочие травмирующие события – экологическая катастрофа, угроза цифрового контроля над жизнью индивидов, президентство Трампа, реакция на чуму в средневековых городах – воспринимаются обществом по той же схеме:

Что мы должны принять, с чем мы должны примириться, так это то, что есть некий подуровень жизни, неустранимый, глупо навязчивый, досексуальная жизнь вирусов, который всегда присутствовал и который всегда будет с нами, как темная тень, представляя угрозу самому нашему существованию…<em> </em>(<em>Zizek</em><em> </em>2020i).

Тем не менее со свойственным ему стремлением предлагать хотя бы самые общие решения поставленных вопросов, Жижек решился пояснить, что значит признать факт пандемии: признание будет означать либо ренормализацию болезни, либо мобилизацию всех в борьбе с ней.

27 февраля, на следующий день после публикации Агамбеном эссе об изобретении пандемии, Жижек высказался о значимости идеологических вирусов, в частности о глобальной социальной солидарности, которая позволит освободиться от жизни в условиях национального государства. Отталкиваясь от примера с аварией на Чернобыльской АЭС, которая, по его мысли, способствовала краху СССР, Жижек предположил, что пандемия COVID-19 будет способствовать краху капитализма. “Коронавирус… заставит нас заново изобрести коммунизм, основанный на доверии к людям и к науке… мы не можем идти по тому пути, по которому шли до сих пор… нужны радикальные изменения” (<em>Zizek</em> 2020j).<em> </em>Коронавирус, как заявил Жижек, – это сигнал к тому, что мир больше не должен быть прежним. Для жизни в условиях пандемии понадобится качественное глобальное здравоохранение и другие формы “эффективной глобальной координации”. Кроме того, философ негативно высказался о возрождающемся капиталистическом анимизме с характерной для него верой в рынок и капитал и связанной с этим обеспокоенностью тем, что в условиях COVID-19 рынки проседают:

Разве все это не свидетельствует о настоятельной необходимости реорганизации мировой экономики, которая больше не будет зависеть от рыночных механизмов? Мы говорим здесь не о старом коммунизме, конечно, а о какой-то глобальной организации, которая может контролировать и регулировать экономику, а также ограничивать суверенитет национальных государств, когда это необходимо (Ibid.).

Прежде это происходило в условиях войны. Теперь, когда началась “медицинская война” с вирусом, это ограничение тоже приобрело актуальность (Ibid.).

В начале марта, когда в большинстве стран Европы стали вводиться ограничительные меры для борьбы с пандемией, Жижек высказался решительно и безапелляционно: “По мере распространения паники по поводу коронавируса, мы должны сделать окончательный выбор: либо мы вводим самую жестокую логику выживания сильнейших, либо мы каким-то образом изобретаем коммунизм с глобальной координацией и сотрудничеством” (<em>Zizek</em><em> </em>2020k). При этом интеллектуал отверг вариант китайского коммунизма, отождествив его с европейской версией ограничения свобод, и поддержал подход Генерального директора ВОЗ, призвавшего мобилизоваться перед лицом вирусной опасности и четко выполнить свои обязанности:

Я не утопист, я не призываю к идеализированной солидарности между людьми, однако нынешний кризис наглядно демонстрирует, что глобальная солидарность и сотрудничество необходимы для выживания всех и каждого, что это единственный рациональный эгоистический план, которому нужно следовать… Широкий коммунистический подход, за который я выступаю, является для нас единственным способом действительно оставить позади столь примитивную точку зрения (<em>Zizek</em><em> </em>2020k).

14 марта в интервью <em>The</em><em> </em><em>Spectator</em> Жижек заявил, что на Европу надвигается “идеальный шторм” – совпавшие по времени пандемия COVID-19 и всплеск неконтролируемой миграции. Этот “шторм”, считает интеллектуал, ослабит Европу и противостоять ему можно только обращением к коммунизму:

Безусловно, я не имею в виду старомодный коммунизм. Под коммунизмом я понимаю просто-напросто то, что требует Всемирная организация здравоохранения. Нам нужно мобилизоваться, скоординироваться и т.д.… Они говорят, что в этой стране не хватает масок, респираторов и т.д. Мы должны относиться к этой ситуации, как к войне! Нам нужна определенная европейская координация… возможно, военная мобилизация (<em>Zizek</em><em> </em>2020l).

Через два дня после интервью, 16 марта, Жижек опубликовал большое эссе, в котором были объединены высказанные им ранее мысли о коронавирусе, панике, а также о значимости “ВОЗовского” коммунизма для противодействия распространению SARS-CoV-2. Примечательно, что в этом тексте Жижек высказался и об Агамбене, чью позицию он идентифицировал как “левацкую”. Словенский философ мягко упрекнул итальянского коллегу за недооценку реальности пандемии и переоценку роли правительственных мер по ограничению гражданских свобод:

Социальная интерпретация не может заставить исчезнуть реальную угрозу. Заставляет ли эта новая реальность в должной мере ограничивать наши свободы? Карантины и подобные меры, конечно, ограничивают нашу свободу, и здесь нужны новые Ассанжи, чтобы выявить возможные злоупотребления. Но угроза вирусной инфекции также дала огромный толчок новым формам локальной и глобальной солидарности, а также ясно показала необходимость контроля над самой властью… Перед Европой стоит задача понять, можно ли то, что сделал Китай, сделать более прозрачно и демократично (<em>Zizek</em><em> </em>2020c).

По словам Жижека, нынешней либеральной Европе есть чему поучиться у авторитарного Китая в плане борьбы с пандемией. Главная же опасность, считает философ, может состоять в том, что применяемые властями и в Китае, и в Италии меры по какой-то причине могут быть направлены не на сдерживание эпидемии, а на манипуляцию реальными данными о ней. 16 марта в парижском журнале <em>Philosophie</em><em> </em><em>Magazine</em> вышел еще один текст Жижека, в котором философ заявил: “В высшем порядке вещей мы являемся видом, с которым можно не считаться”<em> </em>(<em>Zizek</em><em> </em>2020d). Философ вновь обратился к концепции стадиальной реакции на информацию о смерти и подчеркнул, что человечество должно принять факт пандемии и отказаться от тезиса о собственной исключительности.

18 марта в <em>Critical</em><em> </em><em>Inquiry</em> Жижек заговорил о последствиях пандемии для человечества. Каким будет новый мир? Будет ли это первобытное варварство, где выживают сильнейшие, или “варварство с человеческим лицом”, где общество и власти будут решать, оказывать ли помощь немощным старикам в условиях дефицита ресурсов? Полемизируя с Агамбеном, Жижек заявил, что “голая жизнь” и угроза потерять ее – это не только то, что разъединяет людей, но и то, что “на самом деле также и объединяет их: поддержание социальной дистанции позволяет показать уважение к другим, поскольку я также могу быть носителем вируса”. В том же тексте Жижек вновь заявил о необходимости самой широкой социальной координации, или “военного коммунизма”:

Мы попали в тройной кризис: кризис здравоохранения (сама эпидемия), кризис экономики (который всерьез ударит при любом исходе эпидемии)… кризис психического здоровья, поскольку привычные условия жизни миллионов и миллионов исчезают, и изменения коснутся всего – от полетов на праздники до повседневных телесных контактов. Мы должны научиться мыслить вне координат фондового рынка и прибыли и просто найти другой способ производить и распределять необходимые ресурсы. Скажем, когда власти узнают, что компания хранит миллионы масок и ждет подходящего момента, чтобы их продать, не должно быть никаких переговоров с компанией – маски должны быть просто реквизированы (<em>Zizek</em><em> </em>2020e).

28 марта Жижек затронул вопрос о том, как выживать во времена пандемии. Предложенный им ответ был таким: не паниковать, не бросаться в духовные поиски, продолжать выполнять свои привычные рутинные действия. Жижек призывает научиться довольствоваться тем, что есть, и помнить о том, что у многих людей нет и уже не будет того, что было им дорого прежде. “Главное с толком и чувством расписать свою повседневную жизнь”. Продолжать работать, проводить конференции, заботиться о детях. “Это новый мир, в котором у тебя есть жилье, какие-то базовые вещи вроде еды и т.д., тебя любят, и есть задача, которая действительно важна сейчас, как никогда”. Если удастся продолжать делать то, что привык делать – без всякой надежды на получение денег за свою работу, без всякой надежды на будущий отпуск, – то такую жизнь можно считать достойной. “Я надеюсь, что что-то из нее сохранится, когда эпидемия, как хочется верить, кончится”<em> </em>(<em>Zizek</em><em> </em>2020m).

2 апреля в <em>The</em><em> </em><em>Philosophical</em><em> </em><em>Salon</em> Жижек высказался о двух образах жизни, вызванных пандемией: первый характерен для врача, сиделки или разносчика продуктов – это изматывающая работа по уходу за пациентами, утомительный, но наполненный смыслом труд; второй – полная бездеятельность в условиях домашней (добровольной или принудительной) самоизоляции, требующая поиска и смысла, и социально значимого занятия. “Когда медицинский работник смертельно устает от сверхурочной работы, когда ухаживающий за больным измотан – это совершенно иная усталость, чем та, которая появляется от одержимости карьерным ростом”<em> </em>(<em>Zizek</em><em> </em>2020f). В конце апреля в одном из своих текстов Жижек пишет об особенностях сексуальной жизни в период пандемии: “Эпидемия COVID-19, безусловно, придаст импульс цифровым сексуальным играм, но, надеюсь, это также приведет к переоценке физической близости, и мы будем помнить, что секс между двумя людьми – это средство духовной близости” (<em>Zizek</em><em> </em>2020n).

Десять дней спустя Жижек посвятил свое очередное размышление о жизни в условиях пандемии празднованию Первомая. Кому сегодня по праву принадлежит этот праздник? Явно не рабочим промышленных предприятий. В условиях закрытия заводов и фабрик продолжают трудиться только медсестры, сиделки, прислуга. “Этот новый рабочий класс все время присутствовал – пандемия только привлекла к нему внимание”. Эти люди, по замечанию Жижека, подвергаются двойной эксплуатации: ради пропитания им приходится по-прежнему работать, и при этом они больше всех рискуют заразиться, ухаживая за другими людьми. “Они эксплуатируются не только посредством того, что они производят, – они эксплуатируются самим фактом своего существования”<em> </em>(<em>Zizek</em><em> </em>2020o).

5 мая Жижек опубликовал новое эссе, в котором сравнил пандемию с непрекращающейся войной. Не упоминая имени Агамбена, он подверг критике группы (правых либертарианцев в США и левых в Германии), которые призывали к отмене карантина, поскольку рассматривали его как средство “дисциплинирования людей”. Философ горько заметил, что до сих пор никто из ученых не знает, “как работает эпидемия”. Но вирус, конечно, изменит наше (европейское) отношение и к смерти, и к жизни, констатировал он. “Что делает эпидемии столь труднопереносимыми, так это то, что даже если полная катастрофа не состоится, все надолго затянется”. Поэтому, подчеркнул Жижек, с этим придется научиться жить. “У нас есть одно тайное желание на всех, то, о чем мы постоянно думаем, которое может быть выражено в вопросе: когда же все это закончится? Но это не закончится никогда”. По мысли интеллектуала, научно-популярные медиа слишком увлеклись феноменом цифровых технологий и проглядели приход пандемии. Когда появился коронавирус, стало совершенно ясно, что при всей изумительности обещанного СМИ цифрового мира люди по-прежнему существуют телесным образом. Нам всем предстоит научиться жить новой, более скромной жизнью – делясь ресурсами с самыми обездоленными, налаживая сотрудничество между странами, прекратив войны. В этом наиболее марксистском из всех своих высказываний о пандемии словенский интеллектуал в очередной раз подвел итоги всему, что уже было им сказано прежде (<em>Zizek</em><em> </em>2020p).

В последующих текстах о коронавирусе Жижек неоднократно возвращался к своим излюбленным тезисам: необходимости большей солидарности перед лицом пандемии; катастрофическому положению “нового рабочего класса”; мнимой спасительности практик самоизоляции; необходимости научиться жить по-новому в условиях бесконечной вирусной опасности. В сущности, любой информационный повод, возникающий в этот момент – инициативы технократов относительно большей цифровизации, антирасистские выступления в США, критика американскими демократами курса президента Трампа и прочие, – становился поводом для повторения уже прозвучавших высказываний философа.

Достоинство Жижека как интеллектуала, несомненно, проявилось в том, что он всякий раз был способен связать между собой самые разные темы, помещая их в контекст пандемических событий. Так, 14 мая, когда первая волна пандемии в Европе пошла на спад, он проницательно заметил, что людям надо будет не просто научиться жить по-новому, но научиться жить не так, как предлагают им современные лидеры высокотехнологичного капитализма, требующие оставаться защищенными, безмолвными, физически изолированными, соединенными сетью электронных коммуникаций. Цитируя один из лозунгов, появившихся во время протестов 2019 г. в Чили, Жижек, похоже, пытался в тот же самый момент выразить и свою собственную, самую сокровенную мысль: «Другой конец света возможен… да, наш старый мир подошел к концу, но “бесконтактное будущее” – не единственный вариант, возможен и другой конец света”<em> </em>(<em>Zizek</em><em> </em>2020q). Продолжая всячески подчеркивать свою политическую “левизну”, Жижек настойчиво возвращался к центральному тезису своей философии: начавшаяся пандемия смертельно опасна, и поэтому власть должна действовать более решительно и более эффективно, а европейскому обществу пора, наконец, вырваться из трясины потребления и начать жить более разумно и ответственно (<em>Zizek</em> 2020a, 2020b).

<strong>“</strong><strong>Слишком велик масштаб того системного бедствия, которое именуется коронавирусом</strong><strong>”</strong><strong> (</strong><em><strong>Кургинян</strong></em><strong>)</strong>

В России дискуссии о пандемии начались немного позже. Весной 2020 г. попытки мобилизовать российских интеллектуалов были предприняты отдельными СМИ, которые стали обращаться с вопросами о коронавирусной ситуации к ведущим социологам, социальным антропологам и философам. Затем последовали спецвыпуски о пандемии в различных научных журналах, а фонд “Общественное мнение” (ФОМ), например, 10 июля запустил целый проект “КоронаФОМ” (Проект б.г.), в рамках которого на постоянной основе начали публиковаться мнения российских экспертов по различным социальным, психологическим и иным аспектам пришедшей в страну пандемии. Целый ряд таких экспертных суждений в скором времени был обобщен – в 2021 г. была издана книга, рассказывающая о проекте и его результатах (<em>Ослон</em> 2021).

Градус развернувшейся дискуссии о COVID-19, несомненно, повысился в тот момент, когда в нее включился российский политолог Сергей Кургинян, поднявший вопрос о связи политической ситуации в стране и мире с начавшейся пандемией. Кургинян, один из наиболее ярких российских интеллектуалов, на протяжении многих лет выступал с критикой сложившейся политической системы, рассматривая нынешнее российское государство как продукт реализации проекта по вхождению России в западный мир на правах культурной колонии, начатого при Борисе Ельцине и продолженного даже после его ухода. Но осознание грозящего распада страны, согласно Кургиняну, подтолкнуло правящую элиту во главе с президентом Владимиром Путиным частично пересмотреть взятый курс, хотя до полного перехода к построению полностью суверенного государства и связанной с этим мобилизации всего общества дело так и не дошло. При этом поиск новой модели российской государственности все же был инициирован, и благодаря этому в стране недавно был достигнут консенсус между властью и абсолютным большинством населения. Впрочем, по мнению политолога, весьма скоро сам консенсус оказался под вопросом, поскольку начавшаяся в стране борьба с коронавирусом выявила неспособность правящего режима наладить полноценный диалог с обществом прежде всего по вопросам пандемии, в том числе по программе вакцинации, запущенной осенью 2020 г. Обязательность вакцинации для населения, по Кургиняну, на фоне отсутствия ясности о природе самой коронавирусной инфекции чревата грядущим расколом общества и, как следствие, распадом страны, в котором заинтересованы многочисленные недруги России.

Кургинян включился в дискуссию о COVID-19 в конце марта 2020 г. сразу вслед за наиболее заметными западными интеллектуалами. Первоначально его трибуной стали передачи на российском телеканале “Россия 1”. 31 марта политолог получил возможность высказать свою мысль о пандемии как рукотворном глобальном кризисе, призванном упразднить существующую модель глобализации (в которой Китай сумел опередить США) и внедрить новую – с новыми правилами, выгодными Западу. Этот коронавирусный кризис, по словам интеллектуала, дает России шанс вмешаться в большую игру с участием стран – мировых лидеров и в ходе возникшей глобальной сумятицы воссоздать сильное государство с крепкой экономикой и развитой социальной сферой (<em>Кургинян</em> 2020а). 21 апреля в рамках очередного политического ток-шоу Кургинян заявил о том, что пандемию COVID-19 следует рассматривать системно, причем не имеет значения, искусственно создан коронавирус или он возник естественным путем. “На фоне него разворачиваются все процессы – экономические, психологические, военные, любые другие”<em> </em>(<em>Кургинян</em> 2020б).

Через несколько дней Кургинян публично проанонсировал планируемый им цикл передач о коронавирусном кризисе на своем интернет-канале. Так, 26 апреля он представил на суд широкой аудитории полноценную лекцию, в которой задался вопросом: сумеет ли российская власть пережить коронавирусный кризис (<em>Кургинян</em> 2020в)? А 3 мая в рамках своего многолетнего интернет-проекта “Смысл игры” Кургинян выступил с тезисом: российскому обществу необходимо более трезво оценить разворачивающуюся ситуацию и мобилизоваться (<em>Кургинян</em> 2020г).

12 мая политолог, наконец, запустил обещанный цикл передач о пандемии, представив первую лекцию, поводом для которой послужило решение Генеральной прокуратуры РФ ограничить распространение информации об искусственном происхождении коронавируса. В ходе своего выступления Кургинян последовательно зачитал целый ряд текстов – как российских авторов, так и зарубежных, – снабдив их вопросами и комментариями. Приведу лишь один пример: “Иными словами, правительство США еще два года назад располагало сведениями о чем? О естественном вирусе или искусственном патогене?” В конце лекции Кургинян привел мнение французского вирусолога Люка Монтанье, получившего в 2008 г. Нобелевскую премию за открытие вируса ВИЧ: “Он (коронавирус) не естественного происхождения, это работа молекулярных биологов… Возможно, они хотели произвести вакцину против СПИДа” (<em>Кургинян</em> 2020д).

Три дня спустя в очередном выступлении Кургинян заговорил о последствиях пандемии. Подобно Агамбену, он сделал вывод, что распространение SARS-CoV-2 приведет к изменениям в сфере образования. Цитируя российских экспертов, он указал на то, что большинство молодых людей станет потребителями некачественного онлайн-контента, а хорошее образование будет привилегией немногих. По словам Кургиняна, “коронавирус не существует сам по себе… вне политических затей, вне военных затей, вне экономики”. Кургинян прокомментировал целый ряд документов прошлых лет, из которых следовал вывод (схожий со сделанным Агамбеном) об изобретении пандемии. Но в отличие от итальянского интеллектуала российский политолог связал этот факт не с желанием властей взять под контроль собственные общества, а с желанием глобального гегемона – США пережить свой новый рассвет, заново перераспределить власть и ресурсы и разрушить промышленный потенциал своего главного конкурента – Китая. “Одной из главных задач группы, начавшей свою деятельность более десятилетия назад, является возложение всей ответственности именно на Китай… ответственности за крупное биологическое бедствие, якобы специально осуществленное Китаем в рамках биологической войны” (<em>Кургинян</em> 2020е).

В своем следующем обращении к интернет-аудитории Кургинян вновь поднял вопрос о цензуре в отношении информации об искусственной природе SARS-CoV-2 и на основе анализа очередной порции материалов из зарубежных СМИ аргументировал мысль о его лабораторном происхождении. Возможно, считает политолог, первоначально исследования велись с благородной целью создания новой вакцины, но весьма скоро они могли оказаться в поле зрения разработчиков биологического оружия. Когда, замечает Кургинян, ситуация с коронавирусом вышла из-под контроля специалистов, в США в дело вмешалась цензура, и все сведения о жертвах были умышленно скрыты. Вспоминая о перлюстрации информации о COVID-19 в России, Кургинян допустил, что главный центр, контролирующий “выход” в публичное пространство сведений о происхождении SARS-CoV-2, находится за пределами нашей страны – там, где и были начаты опыты по “химерному коронавирусу”. Свою лекцию, в которой политолог соединил проблемы текущей геополитики и эпидемиологии, он закончил так:

Вот картина, которую я могу на сегодняшний день представить. Проанализировав огромное количество событий и обнаружив те из них, которые очевидным образом связаны в единое целое, я ничего не утверждаю. Я просто говорю, что если смысл игры есть, то он находится на той территории, которую я только что очертил<em> </em>(<em>Кургинян</em> 2020ж).

29 мая Кургинян взялся проанализировать не только социальные и политические, но и антропологические последствия COVID-19. Подобно Агамбену и Жижеку, он поставил вопросы, касающиеся социальной изоляции, карантина и прочих мер, используемых для противодействия инфекции. Что произойдет с людьми в мире, где пандемия уже перевернула многие основы нашего существования? Кто от этого выиграет? Кто проиграет? Кому и как будет суждено сохранить свою человеческую сущность?

Мой вывод: то, что раскручивается вокруг коронавируса, адресовано человеку как таковому… Его, человека, или добьют, окончательно превратив в ничто, лишенное души и духа, или же человек воспрянет и станет искать возможность обретения того, что было у него отнято, этой самой сущности. В полусне он не проживет. Его либо до конца загонят в этот ад… либо ему придется… мучительно оттуда вырываться… Слишком велик масштаб того системного бедствия, которое именуется коронавирусом<em> </em>(<em>Кургинян</em> 2020з).

Обширные рассуждения о коронавирусе, в связи с развернувшимися политическими и финансовыми играми в США – восстанием либеральной оппозиции против Трампа, обогащением миллиардеров вроде Билла Гейтса, нападками на Китай, созданием мега-консорциумов, таких как CEPI, призванных разрабатывать вакцины против грядущих эпидемий и баснословно зарабатывать на этом, – были представлены Кургиняном в выступлении от 5 июня (<em>Кургинян</em> 2020и). В продолжение этого разговора 18 июня политолог остановился на роли отдельных западных фондов и университетов в раздувании масштабов коронавирусного кризиса (“Там, где власть, там колоссальное финансирование в моменты кризисов, а там, где власти нет, там банкротство и скупка тех, кто непричастен к власти, теми, кто причастен”<em> </em>[<em>Кургинян</em> 2020к].), а 25 июня проанализировал роль американских и других западных творцов идеи создания глобального пандемического кризиса, а также их планы по спасению человечества посредством введения всеобщего карантина, ношения масок, социального дистанцирования, постоянного тестирования на наличие вируса и вакцинации. Особое внимание было уделено “мозговому центру” – бывшему министру обороны США Дональду Рамсфелду, “занятому всеобщей карантинизацией, невозможной или представлявшейся невозможной человечеству до того, как этим занялся Рамсфелд… эта карантинизация должна была осуществляться в ответ на применение биологического оружия КНР против США” (<em>Кургинян</em> 2020л).

В выступлении от 7 июля Кургинян заметно изменил характер своих рассуждений о пандемии, переключившись с глобальной коронавирусной ситуации на российскую. Это случилось сразу же после проходившего с 25 июня по 1 июля общенационального голосования по поправкам в российскую Конституцию. Политолог задался вопросом:

Должен ли… анализ большой коронавирусной игры, ведущейся на глобальном уровне, дополняться столь же детальным анализом нашей внутриполитической ситуации? …развертывание коронавирусного экстаза на нашей территории в целом и в особенности в городе Москве шло прямо по сценариям, написанным в том штабе, который управляет глобальной коронавирусной игрой… разбирая большую коронавирусную игру, мы уже за счет этого понимаем, что происходит в нашем отечестве<em> </em>(<em>Кургинян</em> 2020м).

Постепенно рассуждения политолога вышли на новый уровень. Так, в тексте от 10 июля Кургинян предлагает рассматривать пандемию COVID-19 как глобальное “трансформирующее событие”, предназначенное дегуманизировать все человечество. “Тянет ли COVID-19 на такое трансформирующее событие? Да, тянет” (<em>Кургинян</em> 2020н). 23 июля интеллектуал вновь поднял вопрос о роли глобальных сил, заинтересованных в поддержке коронавирусной паники и связанной с ней дегуманизацией. Согласно его выводам, центральной фигурой процесса является “единый в трех лицах” Рамсфелд: политик-неоконсерватор, объединивший в своей партии бывших германских нацистов и бывших троцкистов; представитель высшего военного руководства; бизнесмен от медицины, ратующий за создание эффективной вакцины против коронавируса (<em>Кургинян</em> 2020о). 10 августа Кургинян повел разговор о Большой Фарме, для которой пандемия оказывается шансом создать новое поколение “трансформирующих” лекарств, позволяющих влиять на биологию человека. “А что такое эти трансформирующие лекарства?” – саркастически спросил политолог. “Это не нано-чипы в сознании… это и гораздо реальнее, и намного круче” (<em>Кургинян</em> 2020п).

11 августа 2020 г. в России была создана первая в мире вакцина против коронавируса, но Кургинян не стал детально обсуждать это событие. Вместо этого 21 августа он выступил с новой лекцией о способах трансформации человеческой биологии, о пропаганде технологий генного редактирования и о пандемии как факторе, способствующем их продвижению (<em>Кургинян</em> 2020р).

Осенью 2020 г. в России началась вакцинация населения, хотя еще и в очень скромных масштабах. Рассматривая эту практику в контексте общих административно-политических мер против пандемии, 12 октября Кургинян проанализировал действия российской власти. Некоторые из своих рассуждений он выстроил на основе исторических аналогий, вспоминая, например, о холерных бунтах в России во времена А.С. Пушкина, вызванных противоэпидемическими мерами и их перегибами. Случатся ли в будущем ковидные бунты? По словам Кургиняна, это вполне может произойти в силу специфики имеющейся административной машины, которая в России “копирует худшие свойства западной” (<em>Кургинян</em> 2020с). 20 октября политолог обсудил “проблему эффективности вакцинирования населения”, подчеркнув, что речь не идет об “огульном отрицании вакцинирования как такового”<em>.</em> Начиная с этой лекции, фокус внимания Кургиняна направлен на так наз. вакцинаторский экстаз, который интеллектуал трактует как политическую технологию, лишающую оппонентов права на особое внимание и превращающую их в “дикарей” (<em>Кургинян</em> 2020т).

5 января 2021 г. Кургинян отметил, что нынешний коронавирусный кризис Россия переживает, находясь “в глухой обороне”. Российские спецслужбы, лишившиеся после распада СССР собственного политико-идеологического центра в лице КПСС, стали похожи на кшатриев без руководства брахманов или на “коллективного Юстаса” без “коллективного Алекса”. По словам политолога, никакой ясности относительно природы коронавируса до сих пор нет. Не потому ли что повсюду существует запрет на свободный научный поиск. “Работает все мировое здравоохранение… великие микробиологи, вирусологи… Что вы поняли? Вам понятна природа заболевания? Как можно найти истину? Вы мне объясните все – российская власть, российская элита, все это мировое сообщество. Откуда рогатки?” (<em>Кургинян</em> 2021а). 26 января, продолжая тему запрета на свободное распространение информации о коронавирусе, Кургинян приводит примеры карательно-психиатрических мер против некоторых западных вирусологов, высказавшихся об искусственном происхождении SARS-CoV-2 и возможной неэффективности вакцинации против него. По словам интеллектуала, политические дискуссии по всему миру запрещены, даже на Западе, который всегда гордился своими свободами. “Новая тайная инквизиция весь мир превратит в глобальный Освенцим, он же царство Великого Инквизитора. И коронавирус – лишь средство в этой Большой Игре” (<em>Кургинян</em> 2021б).

3 февраля Кургинян, анализируя сложившуюся ситуацию, предлагает наряду с политическим аспектом проблемы пандемии обсуждать и биологический: он говорит о сложных биологических конструктах, в том числе о классических и современных концепциях иммунитета. По словам Кургиняна,

те, кто внес в мировую повестку дня тему массовой вакцинации против коронавируса, ориентированы на научные знания столетней давности. На этой неполноценной основе создана вся якобы современная фармакология – огромная, малоподвижная и нацеленная на сугубо экономический интерес. Ей нужно, чтобы вакцин становилось все больше, и чтобы производились они с опорой на давно устаревшую концептуальную основу… сегодня, когда вакцинацию от коронавируса настойчиво превращают в супер-идеологию и якобы единственное спасительное средство от пандемии, гражданам особенно необходимо понимать, что такое вакцинация, как она работает. Когда она спасительна, а когда – губительна. Что такое антитела, какими они бывают, и как они функционируют в иммунной системе человека. В противном случае граждане оказываются в позиции дикарей (<em>Кургинян</em> 2021в).

Современные знания об иммунитете следует превратить в достояние общественности, поскольку иначе, по Кургиняну, люди будут слепо воспринимать любые решения в области вакцинации как истину в последней инстанции.

На протяжении последующих месяцев Кургинян неоднократно высказывался по поводу реализуемой программы вакцинации, обращая внимание, например, на то, что она может нанести удар по иммунитету граждан, поскольку даже убежденные ее поборники не имеют полного представления о действии биологического механизма “антиген–антитело”, а также по той причине, что свободной дискуссии на эту тему в обществе сегодня нет. Эти высказывания получили широкий отклик в России – как положительный, так и отрицательный.

Не составит никакого труда обнаружить, что по итогам каждой из лекций видного политолога его почитатели активно делятся впечатлениями в интернет-пространстве. Очень многие воспринимают Кургиняна как наиболее честного мыслителя и настоящего гуру, чьи лекции – подлинное откровение. Встречаются и остро критические отклики на его высказывания, главным образом в СМИ (<em>Романов</em> 2021). Кургинян, как правило, реагирует на такие выпады в своей адрес. Он остроумно и едко разоблачает своих критиков, обвиняя их в научном невежестве и политической ангажированности. Сравнительно недавние комментарии интеллектуала по поводу программы вакцинации в России продолжают оставаться остро критическими, а сам он связывает неизбежную неудачу прививочной кампании с приближающимся политическим кризисом, которого все еще можно избежать (<em>Кургинян</em> 2021г, 2021д).